Михаил Ланцов - Александр. Книга V [СИ]

…

— Повезло вам, Игорь Анатольевич, — закурив, отметил Савранский. — Завидую вам белой завистью.

— Отчего же так, Павел Иванович? — Несколько удивился Калачев. — Мне ведь не так сладко, от подобного шумного дела.

— В самом деле?

— Я ведь отвечаю за агитацию по деревням уезда, стараясь привлечь как можно больше крестьян в программу переселения. А тут… — он махнул рукой. — Вы понимаете, я когда теперь прихожу в деревню или село и местные узнают, как меня зовут, то в очередь с доносами встает добрая половина. А местные настоятели, старосты и прочие, смотрят на меня как черт на ладан. Какая агитация возможна в таких условиях?

— А чего они трясутся?

— А вы думаете, у них рыло не в пуху? Там ведь практически за каждым злодеяний столько, что хоть впору всех их сразу под суд. Где-то больше, где-то меньше. Но, совершенно однозначно к ним большой ужас подступает при моем приближении.

— Так может быть, вы не в том ведомстве работаете? — Улыбнулся Савранский.

— Хотите пригласить меня в штат уездной полиции? — Саркастически улыбнулся Калачев.

— Отнюдь. У вас талант к выявлению злодеев. В полиции он, безусловно, нужен. Но такому честолюбивому человеку как вы нужно нечто большее. — Подмигнул Савранский.

— Что конкретно?

— Я могу от имени уездного отделения Имперской полиции написать вам рекомендательное письмо, так как вы нам помогли ощутимо. Кроме того, против вас играет время, так как газетные истории забывают довольно быстро. Нужно действовать быстро. — Павел Иванович смотрел на Калачева уже вполне серьезно. В конце концов, убрать со своего участка столь неуживчивого агитатора, способного пересажать за дело половину сельских старост и настоятелей, ему было очень даже желательно. Ведь каждый раз, когда Калачев приносил кипу макулатуры с доносами, получалось, что само уездное отделение ничего и не делало. И только лишь благодаря добросовестному гражданскому чиновнику начинало заниматься своими прямыми обязанностями. За такое по головке не погладят. Так что, чем быстрее Калачев исчезнет из губернии или займется другим делом, тем лучше. И было ещё одно обстоятельство, сулящее местному администратору при верном подходе к делу немалые поощрения по службе. Недавний циркуляр предписывал чиновникам его уровня усилить работу по поиску среди людей, попадавших в поле их зрения, тех, кто имел способности к работе весьма специфического свойства. И поощрения за каждого кандидата, прошедшего сито отбора в Москве, могли быть очень значительными.

— Павел Иванович, давайте обойдемся без лишних шуток.

— Отчего же шуток? — Савранский со вкусом затянулся и, положив сигарету на край пепельницы, продолжил, неожиданно сменив тему. — Скажите, Игорь Анатольевич, а как вы относитесь к тому, что ваши визиты в крестьянские общины завершаются широкими расследованиями, с последующими громкими процессами над местными чиновниками и мошенниками?

— Я очень рад, Павел Иванович, что мой скромный труд способствует искоренению различных злоупотреблений властью и хлебных спекуляций в сёлах.

— Именно искоренению злоупотреблений, вы верно заметили. Но как быть с тем, что злоупотребляющих, попавших под суд, приходится ссылать на каторгу?

- "Dura lex sed lex " — пожал плечами Калачёв — Не я это придумал.

— Да, конечно, закон суров… Кстати, помните недавнее дело в Гадюкино? Замену отцу Иллариону нашли весьма быстро. И ещё двоих — троих проворовавшихся священников заменить можно. А вот дальше, всё — развёл руками Савранский — неоткуда их брать. С Кузьмой Фёдоровым ещё хуже. Он ведь не только хлебным ростовщичеством занимался, был крепким, справным хозяином. И сам не голодал, и излишек зерна у него всегда оставался. Мало таких людей среди здешних мужиков. Но пошёл по пути лёгкой наживы. А почему бы ему не пойти, если община сор из избы не выносит, а местное начальство в лице отца Иллариона, не только сквозь пальцы смотрит, но и готово в долю войти? Слаб человек, когда ни общественное мнение, ни страх наказания его не сдерживают. А теперь что: был в Гадюкино крепкий хозяин, стал арестант, а в деревне, считай, почти одна голытьба осталась.

— Савранский замолчал, снова затянувшись сигаретой. Калачёв тоже сидел безмолвно, ожидая продолжения.

— К чему я это рассказываю, Павел Иванович. Получается, что ваша работа, столь нужная и полезная, в сложившихся условиях может нанести немалый ущерб казне. Да, да, не удивляйтесь. Воровство, взяточничество и прочие злоупотребления, распространены повсеместно, несмотря на то, что теперь чиновники вполне способны прожить на жалование. Привычка к лёгким деньгам, знаете ли… И не реагировать на сигналы, подобные вашим, ни я, ни мои коллеги не имеем права. Но, идя по такому пути, можно пересажать до половины служащих. А ведь в империи просто грамотных людей не хватает, а сколько-нибудь подготовленных специалистов и днём с огнём не сыскать. Поэтому государь требует от нас с вами не просто искоренять воровство и прочие злоупотребления, но при этом не обескровить аппарат управления. Мы должны не просто отправлять на каторгу самых зарвавшихся взяточников и мошенников, но и заставить остальных под страхом разоблачения работать на благо России хотя бы более-менее честно, ибо замену им взять пока негде. И именно ради этого я вынужден просить вас, Павел Петрович, временно перенести свою деятельность за пределы уезда. В идеале, вам следует совершить поездку по другим уездам нашей губернии и за её пределами, нигде не задерживаясь более пары месяцев. Соответствующие бумаги вам будут выправлены. Впрочем — взглянув на поскучневшее лицо собеседника, Савранский понял, что пора делать ему предложение, от которого тот уже не станет отказываться — есть еще один вариант. Вы уже давно переросли свою нынешнюю работу. Этим делом вполне может заниматься любой грамотный и честный человек. Конечно, не столь эффективно, как это делаете вы, но может. Вы же, Игорь Анатольевич, способны на большее, гораздо большее. Я думаю, вас с удовольствием примут в контрразведку. Там ваши таланты очень пригодятся.

— Вы серьезно? — Несколько опешил Калачев.

— Конечно. Давайте поступим так. Приходите ко мне в грядущую среду, в обед. Я подготовлю для вас рекомендательное письмо и наведу справки. По крайней мере, мы можем попробовать.

— А вам это зачем? — Настороженно спросил Игорь Анатольевич.

— Вот видите, — засмеялся Савранский, — вы уже себя ведете как натуральный контрразведчик. Даже на добрые дела смотрите скептически и ищете какой-то утаенный умысел.

— Бросьте. Павел Иванович, все слишком очевидно. Тут никакого таланта нет и быть не может. Просто вам будет выгодно, если я прекращу за вас делать вашу работу.